Стенограмма. Заседание Комиссии по ЦФА и Экспертного совета по оценке регулирующего воздействия законопроектов на тему: «Ставка на ставку: в поисках финансирования»
Новости > Рынок ЦФА > Стенограммы.Конференции.Форумы
Стенограмма. Заседание Комиссии по ЦФА и Экспертного совета по оценке регулирующего воздействия законопроектов на тему: «Ставка на ставку: в поисках финансирования»
Модератор Приходина Юлия, зам. председателя Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике, председатель Экспертного совета по оценке регулирующего воздействия законопроектов.
Модератор Олег Ушаков, председатель Комиссии по цифровым финансовым активам Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике.
Медведева Елена, директор департамента проектно-инвестиционной деятельности торгово-промышленного проектаРада приветствовать всех собравшихся от имени руководства Торгово-промышленной палаты в стенах нашего здания. На протяжении многих лет мы работаем и имеем удовольствие сотрудничать с таким активным органом, как Совет по финансово-промышленной инвестиционной политике. Тема сегодняшнего заседания настолько острая и актуальная, что особенно приятно видеть вас всех здесь.
Пользуясь случаем, отмечу, что вчера состоялось совещание президента ТПП РФ Сергея Николаевича Катырина с председателями комитетов и советов, а также представителями системы ТПП в общественных советах при федеральных органах исполнительной власти. В этой связи готова привести некоторые общие цифры, которые характеризуют масштаб нашей совместной работы.
Так, в 2024 году в структуре Торгово-промышленной палаты действуют 20 отраслевых комитетов и 14 советов. Общее количество участников составляет 2032 человека. То есть наша экспертная база прирастает: в 2023 году общее число участников составляло 1894 человека. Из них представители деловых кругов составляют 1363 человека (70% от общей численности). Представители органов государственной власти – 68 человек.
Не буду рассказывать полностью всю презентацию, скажу лишь, что Совет по финансово-промышленной инвестиционной политике является одним из лидирующих и ведущих в нашей системе профессиональных советов. Он занимает первое место с большим отрывом по критерию участия и взаимодействия со средствами массовой информации.
Среди приоритетных направлений для нас особенно важно законотворчество. Я надеюсь, что в ближайшее время Совет и его экспертный потенциал, а также пул экспертов, работающих в Совете и с Советом, сформируют предложения для плана законодательных инициатив на 2025 год. Также от каждого заседания, от каждого мероприятия Совета мы очень ждем предложений, идей и каких-то наработок, которые мы совместно будем продвигать в жизни.
Модератор Олег Ушаков
Прежде всего, хотел сказать, что очень рад тематике нашего сегодняшнего заседания, потому что мы несколько выходим за рамки цифровых финансовых активов. И мне кажется, что это очень актуально. Я вспоминаю прошлогоднее заседание в Думе, где обсуждались основные направления развития финансового рынка. И действительно, на заседании поднимались многие проблемные вопросы о том, как же всё-таки привлекать финансирование в условиях высокой ключевой ставки.
Мы как раз с Юлией Александровной подумали о том, что, возможно, было бы полезно продолжить эту дискуссию и обсудить её уже в рамках нашего заседания, нашей комиссии, в рамках ТПП. В своём докладе я бы хотел немного рассказать о разных способах привлечения так называемой базы, а также подсветить некоторые проблемные моменты, связанные с тем или иным способом привлечения финансирования.
На рынке участвуют как квалифицированные, так и неквалифицированные инвесторы. Для неквалифицированных инвесторов сейчас в законе прописано ограничение — 600 тысяч рублей в год. Это тоже понятно. Иногда инструменты бывают обеспечены залогом, но чаще это обычные займы.
Я думаю, Кирилл Краснинский также осветит проблематику, связанную с краудлендингом. В рамках этого закона мы видим, что набирает обороты такая форма привлечения финансирования, как краудинвестинг, или то, что часто позиционируется как pre-IPO. На тех же инвестиционных платформах можно размещать ценные бумаги. Доходность по акциям, как правило, не является гарантированной. Например, если речь идет об обыкновенных акциях, то дивиденды могут выплачиваться или не выплачиваться даже при наличии прибыли.
При этом ликвидности, аналогичной организованным торгам на бирже, в данном случае нет, и это необходимо учитывать. Инвестору также важно понимать или заранее озаботиться тем, какие меры будут приняты для предотвращения размытия капитала. Очевидно, что при входе в проект в качестве миноритарного акционера существует риск выпуска дополнительных акций, что может привести к размытию доли. Насколько эти риски учитываются или не учитываются — это вопросы, которые требуют обсуждения. Возможно, коллеги позже выскажут свои мнения на этот счет.
При размещении акций на краудинвестинговых платформах такие размещения часто позиционируются как pre-IPO. Этот термин широко используется, однако его значение остается не вполне ясным. Возникает вопрос: означает ли это обязательство выхода на IPO? На практике таких обязательств никто на себя не берет, и сложно представить механизм их реализации. Это скорее позиционируется как планы компании выйти на IPO в будущем. Но что произойдет, если этого не случится? Здесь могут быть предусмотрены инструменты для хеджирования рисков инвесторов, но такие аспекты требуют тщательного анализа.
Кроме того, для частных инвестиций характерно заключение корпоративного договора. Насколько инвестиционные платформы обеспечивают возможность подписания корпоративного договора вновь — это также важный вопрос.
Что касается цифровых финансовых активов (ЦФА), то в настоящее время они чаще всего выступают в роли долгового инструмента. В законе предусмотрено как минимум четыре вида прав, включая денежные требования. Однако в отличие от обычных долговых обязательств ЦФА позволяют структурировать более сложные сделки, поскольку денежные требования не обязательно должны быть исключительно долговыми.
Здесь также возникают вопросы, которые необходимо учитывать. Инвестор, приобретая цифровые финансовые активы (ЦФА), как и акции непубличного акционерного общества, по идее, должен хорошо понимать, что это за компания. Однако обязанностей по раскрытию информации в данном случае нет. Предполагается, что инвестор должен быть знаком с компанией или её представителями, поскольку он передаёт свои деньги, но при этом не имеет возможности полноценно контролировать, что происходит дальше. Информация о деятельности компании не обязательно раскрывается. Например, если речь идёт об обеспечении недвижимости, то это фиксируется, а в случае токенизации часто остаётся непонятным, что именно происходит. Таких примеров можно привести множество.
Если рассматривать решение о выпуске ЦФА с точки зрения инвестора, возникает множество вопросов. Лично я бы задал их немало. Если бы я представлял интересы рейтингового агентства, которое обычно тестирует сделки, то многие из них, на мой взгляд, не выдержали бы критики. Однако это не означает, что всё плохо. Я лишь обращаю внимание на проблемные моменты, которые пока нечасто обсуждаются. Тем не менее они существуют.
Инструменты в этой сфере бывают как простыми, так и более сложными. Упрощённый подход заключается в том, что простые инструменты предназначены для определённых исключений. Такие сделки можно условно назвать «частными». На прошлом заседании предлагалось разделить сделки с цифровыми финансовыми активами на частные и публичные. Для сделок, которые выходят на уровень публичных инструментов, возможно, стоит ввести обязательное раскрытие информации и подготовку проспекта эмиссии. Однако остаётся вопрос о содержании такого проспекта. В то же время для частных сделок с ограниченным кругом участников подобные требования могут быть избыточными.
Соответственно, здесь также могут возникать различные сложности. Инструменты предполагают несколько иной подход к тому, как инвесторы могут их приобретать. Например, как указано на слайде, нормы Гражданского кодекса (ГК) в данном отношении не распространяются. При этом мы видим, что рынку интересны структурные продукты. Это подтверждает рынок цифровых финансовых активов (ЦФА), который демонстрирует востребованность структурных продуктов различного рода. Однако такие инструменты доступны не любым эмитентам, а только кредитным организациям, брокерам, дилерам и специализированным финансовым обществам (СФО). При этом СФО представляет собой скорее техническое лицо. Возможно, имеет смысл двигаться в этом направлении дальше.
Тема IPO также остаётся очень актуальной. В настоящее время существуют ограничения для текущих акционеров по распоряжению акциями. Мне кажется, что в этой области необходимо менять регулирование. Сейчас подобные договоры конструируются в определённых рамках, но требуется прямая норма, аналогичная той, что существует для корпоративных договоров.
Далее я хотел бы кратко обозначить общий тезис, который мои коллеги, уверен, разовьют. На мой взгляд, если мы говорим о цифровых правах, то следует рассматривать их не только как финансовые инструменты. Как председатель комиссии по ЦФА хотел бы обратить внимание на эту тематику. Исторически сложилось так, что ЦФА начали дублировать те финансовые инструменты, которые уже существуют на классическом финансовом рынке. Кроме того, здесь используется проблематика регуляторного арбитража, которую мы обсуждали ещё на прошлом заседании.
На мой взгляд, цифровые права — это не только финансовые инструменты, но и часть цифровой экосистемы, которую потенциально можно было бы создать. В частности, считаю, что необходимо приложить существенные усилия для того, чтобы в России действительно появились утилитарные цифровые права — второй вид цифровых прав. В настоящее время их фактически пока нет. Существуют некоторые гибридные цифровые права, но, на мой взгляд, практика их применения всё ещё недостаточна. Между тем это огромный пласт, поскольку речь идёт о детализации объектов реального мира.
Кроме того, сама цифровизация обладает определёнными преимуществами. Из обозначенных на слайде я бы особенно выделил второй и четвёртый пункты. Цифровизация несёт в себе потенциал обеспечения прозрачности сделок, что является значительным плюсом для инвесторов. Также она открывает возможности выхода на международные рынки. Когда появляются платформы, которые могут носить международный характер, это способствует глобализации. Потенциально зарегистрированным на таких платформах лицам — инвесторам, эмитентам и другим участникам — становится проще находить друг друга.
На этом слайде представлены некоторые наши предложения по развитию рынка цифровых прав. Они касаются как утилитарных цифровых прав, так и цифровых финансовых активов. Эти предложения мы недавно направили в Банк России в связи с выходом доклада Центрального банка о токенизации активов реального мира. Учитывая ограниченное время, я не буду подробно пересказывать их содержание — презентация будет доступна для ознакомления.
Мы видим, что часть предложений, выдвинутых нами ранее, уже была воспринята. Работа в этом направлении ведётся, однако к некоторым вопросам мы возвращаемся повторно. Хорошо, что у нас есть возможность посвятить этому обсуждению текущее заседание.
В заключение хочу сказать, что я верю в развитие рынка цифровых активов, но для этого необходимо приложить значительные усилия.
Гамза Владимир, председатель Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике
У меня есть один вопрос: не поторопились ли мы с созданием системы финансовых цифровых инструментов? Может быть, нам следовало сначала пойти по более простому пути: все уже придуманные человечеством финансовые инструменты просто перевести в цифровую форму и запустить их в работу. Ведь для этих инструментов все законодательства и правила давно разработаны, проработаны и достаточно детально соблюдаются всеми участниками финансового рынка.
А затем, возможно, стоило бы задуматься о дополнении этого рынка цифровыми инструментами, которые охватывают те области, которые существующие финансовые инструменты не затрагивают. Не получилось ли так, что мы поставили телегу впереди лошади?
Модератор Олег Ушаков
Я думаю, что у цифровых прав всё-таки есть своя специфика. Помимо некоторых особенностей регулирования, я бы разделил свой ответ на несколько частей.
Во-первых, для того чтобы достичь того, что сейчас предлагает регулирование о цифровых правах, необходимо было бы внести довольно существенные поправки, например, в законодательство о рынке ценных бумаг. Однако, к сожалению, этого не произошло. В какой-то момент появился закон о цифровых финансовых активах (ЦФА), который, на мой взгляд, вдохнул новую жизнь в рынок. Появилось много креативных идей, и стало очевидно, что рынок ждал этого шага. Причём не столь важно, какие именно инструменты используются — классические ценные бумаги или цифровые финансовые активы. Главное то, что рынок воспринял эти изменения позитивно.
Хотя потенциально такие изменения могли бы быть реализованы и через классические ценные бумаги, по факту этого не происходило. Рынок оценил гибкость новых инструментов и простоту выхода на рынок — именно этого не хватало. В связи с этим я бы предложил поставить вопрос о либерализации классического рынка ценных бумаг. Такая дискуссия необходима.
Например, можно рассмотреть проспект ценных бумаг. Центральный банк уже высказывает некоторые предложения в отношении документов по раскрытию информации, включая проспект ценных бумаг в рамках IPO. В этих предложениях говорится о возможных требованиях к резюме проспекта и других аспектах.
Как человек с многолетним опытом сопровождения выпусков ценных бумаг в качестве юриста, могу сказать следующее: проспект ценных бумаг сейчас перегружен информацией, которая зачастую не нужна инвесторам. Есть полезная информация, но её сопровождает множество лишних данных.
Гамза Владимир, председатель Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике
Может быть, в процессе цифровизации существующих инструментов мы гораздо быстрее устранили бы излишние требования к правилам?
Модератор Олег Ушаков
Я не думаю. Получается, что на рынке появился своего рода раздражитель, и это хорошо. Появился инструмент, который, в том числе, тестирует и классические инструменты. Классическим инструментам также необходимо проходить определённое тестирование, чтобы понять, что лучше, а что хуже. Однако это лишь одна из сторон.
Другая сторона заключается в том, что появляется возможность инвестировать без посредников. Мы поднимали вопрос о том, что, возможно, посредники были бы полезны и на рынке цифровых прав. Но подход здесь следующий: если мы покупаем квартиру, то можем делать это напрямую или через риэлтора. То же самое применимо к финансовым инструментам и цифровым правам. Пусть остаётся возможность работать как с посредниками, так и без них. В Гражданском кодексе сейчас закреплено, что цифровые права реализуются фактически исключительно без посредников. Это ещё один важный момент.
Ещё один аспект, который пока не полностью воплотился на практике, — это токенизация объектов реального мира. Речь идёт о том, что токен может предоставлять право не на деньги, а на имущество. В будущем это могло бы стать очень интересным направлением: токен мог бы иметь право устанавливающее значение. Например, в настоящее время запись в Росреестре удостоверяет право собственности на квартиру за определённым лицом. Потенциально токены могли бы выполнять ту же функцию.
Сейчас этого пока недостаточно, и такая концепция не совсем вписывается в текущее регулирование. Согласно действующему законодательству, токен может предоставлять право требовать от третьего лица какое-либо имущество. Это уже представляет интерес как для регулирования, так и для возможной практики. Однако потенциал заключается в том, чтобы токен сам по себе имел право устанавливающее значение. Мне кажется, именно в этом направлении стоит двигаться.
Модератор Приходина Юлия
Олег упомянул доклад Центрального банка «Организация активов реального мира». Мы работали над ним очень плотно. Это очень тяжёлый и сложный документ. Я могу сказать, что это один из самых сложных документов за последнее время, выпущенных Банком России в экспертной среде, поскольку речь идёт о принципиально новом явлении для нашего рынка.
Самая большая, на мой взгляд, проблема, которая порождает все остальные вопросы, о которых говорили Владимир Андреевич и Олег, связана с тем, что в российское правовое поле введён определённый понятийный аппарат, который отличается от того, что принят за рубежом. В нашем законодательстве мы не оперируем такими понятиями, как криптовалюта, стейблкоин или токен. У нас используются другие термины, например цифровая валюта или распределённые реестры.
Например, мой любимый вопрос, на который я до сих пор не получила внятного ответа ни от одного эксперта: чем блокчейн отличается от распределённого реестра? Возможно, кто-то сегодня в своих выступлениях затронет эту тему — буду очень признательна.
Поэтому я считаю, что основной момент здесь заключается в необходимости договориться о понятиях и действительно разобраться с тем, с какими явлениями мы имеем дело. Мы часто используем такие термины, как токен или токенизация, но когда обращаемся к нормативно-правовым документам и пытаемся описать эти явления в их рамках, сталкиваемся с совершенно другой картиной.
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
Я, честно говоря, на бирже не отвечаю за развитие ЦФА — этим занимаются другие специалисты. Однако в целом был сделан очень большой шаг вперёд, и развитие этого инструмента продолжается. Я больше занимаюсь классическим рынком, то есть рынком акций. В частности, сейчас мы активно развиваем внебиржевые сервисы и пытаемся создать и развить рынок привлечения капитала для непубличных компаний. Речь идёт, скорее всего, о среднем бизнесе.
Текущий период высоких ставок на рынке породил значительный спрос со стороны потенциальных эмитентов. Высокие ставки практически сравнялись по маржинальности с доходностью большинства бизнесов в России. Соответственно, дальнейшее привлечение долгового капитала и работа с ним становятся проблематичными. Это вынуждает собственников бизнеса искать альтернативы. Они начинают обращать внимание на другие возможности и выделять ресурсы своих компаний для изучения рынка и его инструментов.
На сегодняшний день рынок уже предлагает ответы на этот высокий спрос. Появилось и развивается значительное количество инвестиционных платформ.
Мы в рамках биржевой инфраструктуры создали, как мне кажется, неплохой сервис и продвинулись вперёд. Поэтому текущий уровень ставок — это не совсем плохо. Однако, если говорить о существенном развитии сегмента привлечения акционерного капитала, ставка, безусловно, начнёт играть очень серьёзную роль. Уже сейчас мы видим, что текущий уровень ставок, особенно если он будет демонстрировать тенденцию к увеличению, начнёт значительно влиять на спрос.
Предложение создано, но спрос начинает смещаться в сторону менее рискованных инвестиций — таких как депозиты, фонды денежного рынка и другие инструменты. Инвесторы всё больше ориентируются на сохранность активов и безопасные вложения. Однако на нашем рынке мы видим по статистике, что в рамках криптовалютных бирж объёмы торговли высокорискованными активами остаются значительными. Это свидетельствует о том, что спрос со стороны российских инвесторов на высокорискованные активы остаётся повышенным.
Наша задача, как мне кажется, заключается в том, чтобы этот спрос был удовлетворён локально. Важно обеспечить его практическое применение: чтобы это была не просто игра в токены или казино, а чтобы эти средства использовались в реальном секторе экономики
Тем более что в России предостаточно проектов, находящихся на достаточно высоком уровне, которые способны предложить высокую ожидаемую доходность при адекватном уровне риска. По нашей оценке, в текущий момент спрос на такие проекты, если говорить не об IPO, а о непубличных сделках акционерного капитала, составляет около 250 миллиардов рублей. Это явный спрос, хотя он, естественно, отложенный и может быть ещё больше. Просто не все компании пока знают о возможностях, которые существуют на рынке, и не все заявили о своём желании попробовать этот инструмент.
Спрос со стороны инвесторов оценивается примерно на уровне 50 миллиардов рублей в год. Это существенная цифра, и она может быть ещё больше. Потенциал составляет до 100 миллиардов рублей в год — частные инвесторы готовы будут тратить эти средства на pre-IPO и непубличные сделки с эмитентами, которые могут прогнозировать существенную доходность или хотя бы повышенное математическое ожидание доходности.
Таким образом, с нашей точки зрения рынок развивается абсолютно гармонично. На сегодняшний день существуют очень хорошие инструменты: цифровые финансовые активы (ЦФА) и непубличный рынок акционерного капитала. Этот рынок продолжает развиваться, и в этом году мы, вероятно, увидим гораздо больше сделок.
С нашей точки зрения, рынок развивается абсолютно гармонично. На сегодняшний день существуют очень хорошие инструменты, такие как цифровые финансовые активы (ЦФА) и непубличный рынок акционерного капитала, который продолжает своё развитие. В этом году, вероятно, мы увидим гораздо больше сделок. Также ожидается появление ряда инноваций на этом рынке, которые существенно упростят выход эмитентов, сократят сроки выхода на рынок, уменьшат затраты и стимулируют спрос, в том числе со стороны институциональных инвесторов.
В нашем понимании, без участия институционального инвестора этот рынок не станет масштабным. Сейчас прикладываются значительные усилия для привлечения институциональных инвесторов. Государство уже делает немало для развития этого рынка. Например, требования к выпуску акционерного капитала в рамках непубличных рынков значительно упрощены. Здесь не требуется проспект эмиссии — достаточно документов, содержащих условия выпуска, что делает процесс более простым и быстрым. Дополнительный выпуск акций может быть зарегистрирован менее чем за две недели. В целом непубличную сделку акционерного капитала можно провести за два месяца.
Для публичного рынка процесс значительно более длительный: компании требуется около года только для подготовки к соблюдению требований биржи и представления себя инвесторам. Однако Банк России активно работает над развитием этого сегмента и всячески стимулирует рынок.
Основная задача заключается в достижении баланса между стоимостью долгового капитала и акционерного капитала. Государство играет здесь важную роль. Сейчас существует множество инициатив, связанных с фондами, включая фонды с государственным участием. Эти фонды проявляют интерес к непубличному рынку и готовы участвовать в сделках как соинвесторы наряду с частными инвесторами, а также софинансировать проекты. Инфраструктура для этого уже готова.
Модератор Олег Ушаков
Вы упомянули участие институциональных инвесторов и меры, которые принимаются для их активного вовлечения. Можете подробнее развить эту мысль? Что происходит в этой сфере сейчас?
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
Я могу поделиться нашими планами и рассказать, что мы хотим реализовать. На рынке работает большое количество управляющих компаний, которые уже имеют фонды pre-IPO в форме закрытых паевых инвестиционных фондов. Наша идея заключается в том, чтобы такие компании совершали сделки не только на полностью непубличных рынках, но и в рамках определённых инфраструктур, будь то инвестиционные платформы или наша площадка.
Мы готовы предлагать управляющим компаниям различные решения для повышения их мотивации и маржинальности как бизнеса. При этом они смогут интересно позиционировать свои продукты. Например, помимо первичного размещения, у нас есть вторичный рынок. Вторичное обращение акций непубличных компаний — это то, чего раньше не существовало, а сейчас это стало возможным. Мы стремимся развивать такие формы коллективных инвестиций, добавляя их во вторичный рынок и обеспечивая вторичную ликвидность.
Таким образом, инвестор, не обладающий достаточным опытом для самостоятельного участия в высокорискованных сделках, сможет вложить свои средства в ЗПИФ через управляющую компанию. Управляющая компания, обладая необходимой экспертизой, войдёт в сделку от имени фонда. Далее этот ЗПИФ как инструмент может обращаться на вторичном рынке с хорошей ликвидностью. Это даст инвестору уверенность в том, что при необходимости он сможет продать свою долю и получить средства. Например, если ему срочно понадобятся деньги — условно говоря, под Новый год для покупки дивана по просьбе семьи — он сможет это сделать.
Таким образом, риск долгосрочного удержания актива для инвестора существенно снижается, что повышает его интерес к подобным сделкам. Мы намерены совместно с коллегами по отрасли развивать институциональный спрос и создавать инфраструктуру для привлечения большего числа институциональных клиентов.
Гусева Полина
Владимир, в ОТС-секции pre-IPO рыночной цены у инструмента нет. Брокер, предоставляя отчёт клиенту, указывает ноль. Это становится серьёзным тормозом. Я работаю брокером и нахожусь на передовой линии между клиентами и рынком. Например, клиенты покупают акции РБТ, Сколковский вариант, всё отлично: торги идут, инструменты выведены на УТС. Однако в отчёте клиент видит ноль. Человек заплатил миллион рублей, а в документах указано ноль.
Для меня это стало серьёзной преградой, поскольку все инструменты pre-IPO не имеют рыночной цены. Даже если они торгуются на УТС, это не считается рыночной ценой. Если мы не разработаем механизм для отображения рыночной цены или её аналога, то продавать такие инструменты будет крайне сложно. Я неоднократно пыталась внутри компании добиться хотя бы какого-то отражения цены — ведь торги идут ежедневно — но всё равно указывается ноль.
Если клиент продаёт и покупает эти бумаги на своём личном счёте, цена покупки и продажи будет отражена. Это точно работает. Я сама участвую во всех экспериментах с такими инструментами. Например, бумаги РБТ предоставляют возврат налогов до 50%. От миллиона рублей я получила 500 тысяч рублей возврата благодаря Сколковской программе. С налоговой всё в порядке.
Однако проблема в другом: я понимаю, что нулевая цена в отчёте не имеет значения, потому что знаю реальную стоимость этих бумаг — они торгуются. Но для простого клиента ситуация выглядит иначе. Он заплатил миллион рублей за инструмент и видит в отчёте ноль. Это вызывает недоверие и становится серьёзной проблемой.
Необходимо продвинуть этот вопрос и найти решение для отображения рыночных цен таких инструментов, иначе их продажа клиентам будет затруднена.
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
На самом деле, поскольку это не публичный рынок, в графе «рыночная цена» мы не можем указывать рыночную цену в соответствии с формулировками, закреплёнными в законодательстве. Однако, вместе с тем, я удивлён, что брокер не показывает клиенту стоимость инструмента в отчёте. У меня есть брокерские счета, и все данные там отображаются.
Гусева Полина
Но вот я, будучи внутри брокера, сколько ни пыталась, не смогла добиться изменений. Моя позиция была достаточно высокой — первый заместитель генерального директора. Мы поднимали этот вопрос на уровне всего направления. Нам просто доказали, что рыночной цены нет, так как это не считается рыночной ценой. Поэтому в отчётах указывается ноль. Я не могу это изменить. Возможно, необходимо внести какие-то изменения в законодательство, чтобы решить эту проблему.
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
На самом деле, поскольку это не публичный рынок, в графе «рыночная цена» мы не можем указывать рыночную цену в соответствии с формулировками, закреплёнными в законодательстве. Однако интересный момент заключается в следующем: если рассматривать ситуацию не с точки зрения физического лица, а с точки зрения компании, приобретающей актив без рыночной цены, то подход может быть иным.
В российской системе бухгалтерского учёта (РСБУ) я, честно говоря, не знаю, как это описано, но в международных стандартах финансовой отчётности (МСФО) чётко прописано, что компания, ведущая бухгалтерский учёт и принимающая на баланс актив, который не торгуется на публичном рынке, может в своей учётной политике указать источник определения цены. Например, компания может описать методологию оценки стоимости актива.
Любая компания может взять такой актив на баланс и прописать в учётной политике, что цена берётся из OTC-секции Московской биржи. Это позволяет закрыть вопрос с оценкой стоимости актива. На мой взгляд, именно так должна работать эта система.
Долганов Александр, заместитель председателя правления Банка «Центр-Инвест»
Хотел бы рассказать немного в диссонанс с текущей дискуссией о более новых инновационных инструментах, затронув тему классического кредитования, особенно в разрезе малого и среднего бизнеса. С одной стороны, это важное направление, а с другой — рынок, который значительно превышает по объёму все современные инновационные инструменты. Это рынок на триллионы рублей. Если говорить про прошлый год, 2023 год был очень неоднородным, и в 2024 году ситуация значительно изменилась. Тем не менее банки смогли, даже в текущих сложных условиях, превысить объём выдачи кредитов по сравнению с 2023 годом, несмотря на то что половину 2023 года мы жили при ставках с бенчмарком ключевой ставки 7,5–8,5%.
Однако темпы выдачи кредитов как по количеству, так и по объёму в 2024 году внутри года неуклонно снижались. С лета они начали резко падать и ушли в отрицательную фазу. Исключением стал май месяц, но в целом динамика была достаточно грустной с точки зрения темпов роста год к году. Тем не менее в абсолютных показателях — как по количеству выдач, так и по средним чекам — драмы не произошло. Повторюсь, объём выдачи кредитов оказался даже выше, чем годом ранее. Просто распределение этих выдач соответствовало макроэкономической ситуации
Если говорить схематично о ключевых цифрах в кредитовании: по итогам прошлого года (хотя окончательных данных ещё нет) уже понятно, что объём выданных кредитов малому бизнесу составит 16,5 триллиона рублей. Это рекордный показатель, превышающий результаты 2023 года. Судная задолженность также выросла до рекордных значений. Можно долго дискутировать о том, достаточно ли это или мало для 6,6 миллиона субъектов малого бизнеса. Расти необходимо дальше, но уже сейчас эти цифры достаточно значимы.
Для понимания масштабов: более 16 триллионов рублей — это практически в два раза больше объёма всех корпоративных облигационных размещений прошлого года. Таким образом, кредитование малого бизнеса значительно превосходит весь корпоративный облигационный рынок 2024 года. Это важно учитывать для понимания порядка цифр.
Единственное, что нужно понимать, — эту довольно красивую цифру можно смело уменьшить на коэффициент 0,75, поскольку до сих пор существуют так называемые технические малые и средние предприятия (МСП), которые привлекают очень большие кредитные средства и держат обязательства на сумму более 8 миллиардов рублей. На мой взгляд, такие компании не являются МСП и никогда ими не были. Хочется верить, что в рамках нового национального проекта такая странная ситуация будет разрешена, и мы больше не увидим МСП с подобными остатками, так как это выглядит нелогично.
С другой стороны, в этой статистике отсутствует другая важная особенность нашей национальной специфики — потребительское кредитование. Часто микробизнес и собственники бизнеса привлекают потребительские кредиты для развития предпринимательской деятельности. Это характерная черта, которую нужно воспринимать как реальность.
С точки зрения качества работы банков с кредитным риском малого бизнеса можно отметить, что они достаточно хорошо справляются. Просрочка, согласно последним данным (хотя точных цифр пока нет), укладывается в пределы 5%. Однако существует дискуссия о том, что банки выбирают только самых надёжных заёмщиков и не кредитуют компании со средним или ниже среднего уровнем кредитного качества.
Действительно, как всегда, нам регулятор говорит, вы же отвечаете деньгами своих вкладчиков. У нас есть профильный институт развития для малого бизнеса — корпорация МСП. У них существует профильный продукт для поддержки — зонтичное поручительство. Лимит ответственности по большинству клиентов составляет 5%. Если институт развития ограничивает свою ответственность на уровне 5% убыточности, то это, вероятно, становится ориентиром и для банков.
При этом доля отказов у банков остаётся очень низкой. В прошлом году она составила исторически низкие показатели — около 10–12% отказов малому бизнесу, что является хорошим результатом. Тема государственной поддержки всегда вызывает интерес. Государство оказывает помощь через различные институты и сервисы, как финансовые, так и нефинансовые. Помимо гарантийной и грантовой поддержки, существуют консалтинговые услуги, предоставление имущественных прав, аренда и другие меры. Если рассматривать всё это в совокупности, то объём господдержки за год составляет около полутриллиона рублей.
Однако если сравнить с банковским кредитованием, которое превысило 16 триллионов рублей в прошлом году, становится очевидно, что господдержка не играет решающей роли с точки зрения финансовой помощи малому бизнесу. Более того, согласно проекту национального плана, объёмы господдержки в будущем не увеличатся. Будет сокращено количество приоритетных отраслей, а сама поддержка станет более целевой.
Банки уже адаптировались к этим изменениям. Например, год назад обсуждалось кредитование при ключевой ставке 16% с определённым пессимизмом. Сейчас ситуация схожа: при текущей ключевой ставке средневзвешенная ставка для малого бизнеса составляет 22%. Это усреднённый показатель, который включает льготные кредиты и кредиты с начала года. Интересно отметить, что банки и клиенты всё чаще переходят на плавающие ставки. Уже более 40% займов выдаётся с плавающими ставками (ключевая ставка плюс дополнительные проценты). Если раньше рабочие условия были на уровне ключ +3–3,5%, то сейчас это ключ +5–6% и выше.
Важно подчеркнуть, что речь идёт о рублёвых займах — доля валютных кредитов для МСП остаётся микроскопической. Малый бизнес предпочитает брать кредиты в рублях и при необходимости конвертировать их в дружественные валюты для внешнеторговой деятельности.
В завершение отмечу: охлаждение рынка действительно наблюдается. Пока сложно сказать, насколько оно будет длительным и глубоким. Возможно, оно окажется таким же мягким и коротким, как текущая московская зима. Завтра состоится заседание Совета директоров по ключевой ставке Банка России. Интересным будет не только само решение, но и макропоказатели и индикаторы, которые лягут в основу этого решения и будут раскрыты в релизе.
Сейчас важно сосредоточиться на работе над федеральным проектом по малому бизнесу и правильно сформулировать стратегические пункты для дальнейшего развития национальной экономики.
Сузимов Иван, исполнительным директором по развитию первичного рынка ценных бумаг СПБ Биржи
Фондовый рынок России по итогам 2024 года составил порядка 97 триллионов рублей, что составляет 49% от ВВП. С учётом задач, поставленных президентом, необходимо продолжать рост. Физические лица остаются крупными участниками капитализации: их доля в акциях составляет порядка 9%, а в среднем в объёме торгов акциями — 6–7%. Если говорить об облигациях, то доля физических лиц составляет 8% в объёме торгов и 36% в общем обороте.
Активы физических лиц растут достаточно активно, и на данный момент они достигли исторического максимума.
За последние семь лет на российском рынке было проведено 35 IPO на общую сумму 536 миллиардов рублей, причём 63% этих сделок пришлись на 2023–2024 годы. Поддерживаю коллегу с Московской биржи: действительно, в этом году появилось множество инструментов и вариантов для инвестирования. Венчурный рынок также представляет большой интерес и является хорошим инструментом для того, чтобы «горячие деньги» оставались в России и продолжали работать на благо российской экономики.
Пару слов о цифровых финансовых активах (ЦФА). Этот инструмент активно завоёвывает свою аудиторию и участников. Рынок ЦФА развивается стремительно: на конец 2024 года насчитывается 14 операторов информационных систем и 2 оператора обмена. По итогам года объём рынка составил 370 миллиардов рублей, что демонстрирует рост в шесть раз. Это очень впечатляющий результат. Однако, как отметил коллега из банка «Центр-Инвест», ни один из новых инструментов не сможет заменить классическое кредитование или рынок корпоративных облигаций. Эти классические инструменты остаются приоритетными.
Тем не менее ЦФА представляет собой интересный инструмент, особенно в части структурированных сделок. Это достаточно гибкий инструмент, который позволяет реализовывать новые подходы и фактически становится площадкой для тестирования инновационных сделок.
Теперь о физических лицах. Они действительно стали ключевыми игроками на фондовом рынке, увеличив свои активы на 60%, до 9,6 триллиона рублей. Однако данные по участию физических лиц в последних IPO показывают снижение их доли в объёме аллокаций, что компенсируется увеличением доли институциональных инвесторов. Это важный тренд, так как он снижает волатильность после выхода бумаг на торги. Мы поддерживаем эту тенденцию.
Если говорить о прогнозах и возможностях на 2025 год, то основное внимание будет сосредоточено на политике денежно-кредитного регулирования (ДКП). Именно там находятся ожидания инвесторов и возможности для их дальнейших решений.
Модератор Приходина Юлия
Вы привели интересную статистику по поводу IPO — 35 за 7 лет. Я помню, какие прогнозы и амбициозные задачи ставились по количеству эмитентов, которые планировалось выводить на рынок ещё в 2010 году. Помните, когда запускался проект «Рынок инноваций и инвестиций»? Тогда было много интересных инициатив.
К сожалению, несмотря на серьёзные усилия участников рынка и экспертов, попытки раскачать этот сегмент не привели к результатам. Мы с вами понимаем, что для государства такого масштаба, как Россия, 35 IPO за 7 лет — это крайне мало.
Что реально мешает выводить качественных и перспективных эмитентов на биржу? Почему складывается такая ситуация?
Сузимов Иван, исполнительным директором по развитию первичного рынка ценных бумаг СПБ Биржи
С точки зрения биржевой инфраструктуры, никаких препятствий для выхода компаний на рынок нет. Я уверен, что мы и наши коллеги с Московской биржи прилагаем все усилия для того, чтобы компании массово выходили на рынок. На данный момент потенциальное количество компаний, которые объявили о планах или готовятся к IPO в 2025 году, превышает сотню. Это достаточно крупные и перспективные компании. Кроме того, о планах выхода на публичный рынок заявили крупные государственные компании, что добавит плюсов как в капитализацию, так и в развитие рынка.
Однако есть один важный момент. Если мы говорим о рынке IPO, то это должны быть зрелые компании, готовые работать с инвесторами и соответствовать корпоративным практикам публичных компаний. Такие компании должны предоставлять финансовую информацию и нести ответственность перед инвесторами.
В то же время развитие венчурного рынка позволяет менее подготовленным, но не менее интересным компаниям привлекать финансирование. Мне не нравится термин "pre-IPO", так как он подразумевает определённые обязательства по выходу на IPO в течение конкретного срока. Я бы назвал это венчурными или пассивными инвестициями, которые сейчас доступны российским инвесторам.
Как отметила моя коллега Полина Гусева, налоговые льготы уже позволяют инвесторам участвовать в таких размещениях. Однако регулятор ограничивает типы инвесторов, которые могут участвовать в подобных сделках, и это правильно. Неконтролируемое участие может привести к нарушениям или проблемам, а в дальнейшем — к претензиям со стороны инвесторов относительно квалификации компаний.
Это же касается рынка ЦФА. Сейчас рынок небольшой, но по мере его роста необходимо будет определять квалификацию и качество компаний, которые выходят за финансированием.
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
Действительно, биржевая инфраструктура готова, но, с моей точки зрения, этот рынок недопродан. Во-первых, компании не всегда понимают и задумываются о существовании рынка капитала и о том, как к нему подступиться. Они часто плохо работают с пониманием соотношения заёмного капитала к собственному. Финансовые директора идут по более проторенному пути, что обусловлено текущим уровнем ставок, который заставляет их выбирать этот подход.
Уровень осведомлённости остаётся достаточно низким — это первая проблема. Вторая проблема заключается в том, что в России долгое время не существовало адекватного рынка капитала. Компании требуют больше времени для подготовки. Например, на Западе стартапы практически сразу готовы выйти на рынок капитала. В России исторически сложилось иначе, поэтому требуется больше времени.
Основная причина, по которой этот рынок будет развиваться, заключается в том, что на него пришли физические лица и начался приток капитала. Несмотря на то, что он пока небольшой, с каждым годом мы должны видеть всё больше сделок публичного размещения.
Медведева Елена, директор департамента проектно-инвестиционной деятельности торгово-промышленного проекта
Владимир, можно уточнить: проводилась ли когда-нибудь оценка объёма рынка капитала среди компаний, готовых выйти на IPO?
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
С точки зрения потенциальных оценок публичных сделок у меня таких данных нет. По не публичным сделкам мы занимаемся этим каждый день, и я могу сказать, что по публичным данным мои коллеги с первичного рынка наверняка располагают хотя бы примерными оценками. Очевидно, что объём спроса на публичном рынке значительно больше, чем на не публичном, возможно, раз в десять.
Однако есть важный момент. Сейчас сложилась очень благоприятная конъюнктура для привлечения акционерного капитала. Но требования к корпоративному управлению, финансовой отчётности и другим аспектам требуют серьёзной подготовки — это занимает около года. Компании просто не успевают подготовиться. Многие из них думают: «Ставка сейчас высокая, можно привлекать акционерный капитал, но мне потребуется год на подготовку. Стоит ли это делать?» Вопрос остаётся открытым. Возможно, они ищут другие инструменты.
Мы видим ситуацию, когда спрос со стороны эмитентов есть и растёт, но в то же время требуется серьёзная подготовка. К сожалению, не так много компаний в России морально готовы к этому процессу.
Гусева Полина
Если говорить о бирже, то фронт проходит: брокеры работают с эмитентами и потенциальной инвесторской массой. Однако отсутствие высокой культуры инвестирования среди эмитентов, безусловно, тормозит процессы. Многие компании могли бы выйти на рынок, но они просто не знают об этом. Часто приходят руководители и владельцы с двумя-тремя высшими образованиями, которые никогда ничего не слышали о фондовом рынке. Это наша работа — развивать их понимание. Потенциал здесь действительно велик.
Когда вы упоминаете значительные цифры, стоит отметить: наши запасы земли оцениваются в 76 триллионов долларов. Это огромный потенциал для подъёма экономики. Но возникает другой вопрос. Например, Иван рассказывал о выпуске на Санкт-Петербургской бирже инструмента под названием "Элемент". Его стоимость упала на 30%. Хорошо, что из моих клиентов почти никто не участвовал. Я могу пережить такое падение в своём портфеле, но это говорит о многом. Либо оценка была неправильной, либо биржа сама ошиблась в выборе эмитента. Мы ездили на завод по их просьбе для оценки — всё выглядело нормально. Однако такое падение вызывает вопросы.
Следующее IPO привлечёт меньше клиентов. Проблема в том, что к выбору эмитентов нужно относиться очень ответственно, а не просто закрывать дыры за счёт тех, кто готов прийти. У нас также отсутствуют полноценные секции акций роста. Они есть, но развиты слабо. Между тем малый бизнес часто показывает рост в три-семь раз выше ожидаемого уровня, но такие компании сложно вывести на рынок из-за отсутствия механизмов оценки и прозрачности.
Эта проблема требует обсуждения. Я обязательно поговорю с коллегами о том, что можно сделать для развития бизнеса в России. За 30 лет работы брокером и финансированием малого бизнеса я прошла через многое: даже лицензию отнимали за сделки на неликвиде Московской биржи. Однако опыт показывает, что экономика может быть поднята через фондовый рынок, как это сделали в Америке, где 100% населения участвуют в рынке капитала.
Медведева Елена, директор департамента проектно-инвестиционной деятельности торгово-промышленного проекта
Абсолютно согласна. Что предлагаете? Может быть, есть какие-то системные идеи?
Овчаров Владимир, директор рынка акций Московской Биржи, руководитель площадки MOEX START
Я могу коротко ответить: идеи есть, системный подход тоже существует. Более того, та практика, которая сейчас внедряется в рамках непубличных сделок, наверняка будет перенесена и на публичный рынок. Уже сейчас мы видим определённые инициативы со стороны Банка России. Например, они выпускают рекомендации по публичным сделкам, и многие идеи явно заимствуются из опыта работы с непубличным рынком. Это касается, в частности, оценки и других аспектов.
Сузимов Иван, исполнительным директором по развитию первичного рынка ценных бумаг СПБ Биржи
Можно пару слов? Я очень благодарен Полине за то, что она подчеркнула, как на 30% упал "элемент" на Санкт-Петербургской бирже, но почему-то не отметила, что это касается в целом рынка IPO и всех остальных акций, размещённых на Московской бирже. Они точно так же идут вниз.
Вопрос не в том, как инфраструктура рассматривает эту ситуацию. Это не задача инфраструктуры оценивать компанию — этим занимаются организаторы, брокеры или инвестиционные дома, частью которых является Полина. У них есть экспертиза для вынесения заключений о правильности или неправильности оценки, которую несёт организатор. Инфраструктура предоставляет возможности для компаний выйти на рынок и предложить свои акции.
Эта ситуация касается как Московской биржи, так и Санкт-Петербургской биржи. В этом плане инфраструктура работает идеально.
Модератор Приходина Юлия
На самом деле это очень острая тема. И напоследок, чтобы её либо закрыть, либо открыть, хочу сказать следующее. У проблемы вывода эмитентов на IPO есть ещё одна сторона. Когда я сама занималась этим вопросом, мне пришлось столкнуться с определёнными аспектами. Наверняка вы знаете Геннадия Ремировича Марголита, который многое сделал для развития Московской биржи, нашего фондового рынка и становления венчурных инновационных компаний. На том этапе, как эксперт и практик, я увидела следующее.
К сожалению, встречались недобросовестные консультанты и лица, сопровождавшие процессы IPO. Они затягивали эмитентов на рынок, не раскрывая всех подводных камней. А это значит следующее: с одной стороны, репутация и мода на IPO делают публичный выход привлекательным. Но с другой стороны, это требует полной открытости. Эмитент фактически "раздевается", и все его плюсы, минусы и некрасивые моменты становятся видны. Более того, публичность нужно поддерживать — как с точки зрения отчётности, так и с точки зрения соответствующих затрат.
Далеко не все эмитенты, которых таким образом подталкивали к выходу на рынок, понимали эти обязательства. Поэтому, на мой взгляд, со стороны организаторов торговли важно не только предоставлять инфраструктуру, но и объяснять эмитентам, что их ждёт на этапе выхода на IPO. Уровень затрат и обязательств здесь достаточно серьёзный.
Примак Алексей, основатель Института Финансово-Инвестиционных Технологий
Я как раз не дам Юлии закрыть эту тему — я её продолжу. Не хватает именно информационно-просветительской работы, которую должно проводить государство и регулятор. Потому что у нас, как правило: «Давайте запрещать, давайте вот этих назовём квалифицированными инвесторами, пусть они это лучше не покупают, чем мы потратим какое-то время и деньги на то, чтобы их научить элементарной финансовой грамотности». Но реально я могу научить любого человека элементарной финансовой грамотности за пять часов.
Пока мы не начнём снизу проводить эту работу — а мы её действительно делаем, но это выглядит как благотворительность, — справиться без государства будет невозможно. Нужно перестать называть инвестора «инвесторской массой» и начать постепенно вкладывать время и деньги в информационное просвещение. Одну такую ошибку государство уже совершило во время приватизации. Сейчас эту ошибку повторить нельзя, потому что тогда IPO станет таким же негативным словом, как приватизация.
Это было небольшое вступление. Очень приятно увидеть знакомые лица: со многими мы общаемся онлайн и узнаём их в оффлайне. Приятно познакомиться с новыми людьми, в том числе с Юлией. Оказывается, у нас есть общие друзья, об одном из которых мы только что говорили. Вы удивитесь: до того, как упомянули имя Геннадия, я ему написал: «Гена, говорят ровно то, о чём мы с тобой вчера говорили». Это именно те моменты, которые нужно обсуждать.
Когда все вдруг начали критиковать инфраструктуру биржи — а биржа это просто место размещения — я в прошлом году поговорил примерно со ста компаниями и объяснял им (особенно в регионах): вы не поверите, кроме банковского кредита люди ничего не знают. Они думают, что IPO или pre-IPO — это что-то про «Газпром» или великие компании. Но на самом деле на рынок капитала может выйти любая компания с выручкой от двух-трёх-четырёх миллиардов рублей. Таких компаний в регионах полно; они могут выйти хотя бы на pre-IPO. Возвращаясь к проблемам: слово «pre-IPO» настолько заездили, что оно стало антибрендом. Все используют его для привлечения денег даже на какой-то вечер. Pre-IPO — это когда ты собираешься идти на IPO.
Есть обычные, нормальные слова для обозначения привлечения капитала. В конце концов, краудинвестинг, которым занимаются коллеги, — это нормальный и правильный способ привлечения денег в капитал.
Если коротко, возвращаясь назад, с чего я хотел начать: вы не поверите, я писал дипломную работу про IPO 30 лет назад. Я проводил первое IPO в нашей стране для компании РБК, затем была компания «Роснефть» и другие крупные сделки. В последнее время мы тоже делаем много работы в этой области. Возвращаясь к вопросу оценки, который Полина правильно подняла, здесь важна работа с эмитентом. Мы обсуждали это с нашим общим знакомым. Я убеждал его: «Поделись частью будущего роста с инвесторами. Ты придёшь к ним ещё раз, они тебе поверят и дадут деньги». Именно поэтому, размещая компанию «Генетика», мы целенаправленно сделали её оценку чуть ниже, чем могли бы. И только эта компания до сих пор остаётся в плюсе, если кто-то знает о ней. Это, конечно, заслуга Артура, который является идейным вдохновителем. Я вообще считаю его нашим Илоном Маском и заявляю об этом на всех мероприятиях.
Если завершать мой эмоциональный спич, я бы сказал следующее: фондовый рынок у нас только начинается. На рынок выходят компании, которые за последние 20 лет выросли и созрели для выхода на капитал. Долговой рынок — это совершенно другое; его не нужно путать с фондовым рынком. Высокая процентная ставка ограничивает доступ к капиталу. Привлечение денег в капитал происходит тогда, когда компании находятся на определённом этапе роста и строят долгосрочные стратегии. Именно поэтому фондовый рынок только начинает развиваться.
Раньше акции, которыми мы занимались в индустрии, были приватизированными долями компаний, получивших акционеров зачастую без особого желания. Сейчас же на рынок выходят компании, которые привлекают инвестиции для масштабирования и роста. Задача инвесторов — посмотреть на эти компании и понять: кто эти люди? Хотят ли они просто обналичить активы и уйти или действительно развивать бизнес?
Мы сейчас находимся на самом первом шаге развития рынка. Сначала мы объясняем компаниям, что такое IPO. Затем мы проводим простую двухшаговую процедуру под названием pre-IPO диагностика. Мы говорим: «Тебе нужно сделать то-то и то-то». У нас есть опыт проведения таких сделок десятки раз. Мы оцениваем готовность компании: сколько времени и денег потребуется для выхода на рынок. После этого компания может выйти на рынок капитала уже в следующем году. Если коротко — это так.
Пухов Сергей, руководитель проекта Департамента инфраструктуры и финансового рынка ЦБ РФ
Я начну с рынка цифровых прав. Тут уже были озвучены цифры, по-моему, коллегой из Санкт-Петербургской биржи. У нас сейчас, наконец, с 2024 года ожидается более 950 выпусков, и привлечено более 560 миллиардов рублей на рынке цифровых прав.
Из всех этих выпусков хочется отметить, что рынок нашёл для себя нишу в виде коротких долговых заимствований. Основной объём выпусков приходится на срок до года — это около 600 миллиардов рублей. Остальные выпуски можно разделить на две категории: долговые обязательства сроком более года (примерно 30 миллиардов рублей, включая выпуски в иностранной валюте) и выпуски, основанные на ценах, показателях или индексах (около 11 миллиардов рублей). Самую малую часть составляют гибридные инструменты.
Мы надеемся, что этот продукт будет развиваться. Сегодня уже упоминались вопросы, связанные с цифровыми финансовыми активами (ЦФА), и мы рассчитываем, что гибридные инструменты также найдут своё место на этом рынке.
Что касается выпусков за текущий год, было сделано многое для повышения привлекательности этого рынка для эмитентов. В частности, введена возможность подписывать решения о выпуске уполномоченными лицами. Также созданы условия для адресных выпусков, включая закрытые выпуски для квалифицированных инвесторов. Кроме того, расширены возможности делегирования и идентификации операторами профессиональных участников рынка ценных бумаг.
Однако мы не планируем останавливаться на достигнутом и продолжаем учитывать запросы рынка. Сегодня уже поднимались вопросы относительно посредников и рыночных цен. Например, в контексте ЦФА ведётся работа по нескольким направлениям: допуск профессиональных участников инвестиционных фондов (управляющие компании, доверительное управление, брокеры) на рынок цифровых прав; развитие организованных торгов цифровыми свидетельствами на цифровые права и цифровыми финансовыми активами для обеспечения прозрачности рынка и формирования рыночной цены; определение дополнительных требований к иностранным цифровым активам в рамках международной интеграции (этот вопрос пока находится в стадии обсуждения).
Модератор Приходина Юлия
Ещё раз хотим поблагодарить вас и ваших коллег за интересные доклады, так как мы много с ними работаем. Последний из упомянутых — это как раз документ по токенизации активов реального мира. Это сложный документ, и работать с ним было непросто. В связи с этим хотелось бы задать вам следующий вопрос. Коллеги, в том числе Олег, уже озвучивали некоторые рисковые моменты, связанные с токенизацией недвижимости и другими аспектами. Скажите, пожалуйста, могли бы вы кратко обозначить основные риски, которые видите с точки зрения внедрения новых продуктов, цифровых активов?
Пухов Сергей, руководитель проекта Департамента инфраструктуры и финансового рынка ЦБ РФ
Я бы разделил этот вопрос на две части. Всегда возникает вопрос — по крайней мере у меня — кто будет отвечать за сохранность объекта. Это, наверное, один из главных вопросов. Сейчас я вижу решение только в отношении золота, поскольку у нас есть ответственные хранители, и все знают, где оно хранится. Что касается других объектов, например автомобиля: если я куплю токен, мне его передадут в систему, и я стану ответственным за сохранность машины? Или до фактической передачи ответственность несёт продавец токена? Тогда возникает вопрос: зачем мне этот токен? Это будет одним из основных вопросов при реализации подобных инициатив. Думаю, эти моменты нужно будет решать.
Модератор Ушаков Олег
Возможно, не всё можно озвучить, но, если есть какая-то публичная информация, будем благодарны за ответ. В законе о ЦФА указано, что в правилах платформы могут содержаться положения об обороте российских ЦФА за рубежом или намёк на это. Как это может быть реализовано? Есть ли понимание этого процесса?
Пухов Сергей, руководитель проекта Департамента инфраструктуры и финансового рынка ЦБ РФ
Вы, вероятно, имеете в виду норму о выпуске в информационной системе, которая не подчинена российскому праву? Вы говорите об этой части?
Модератор Ушаков Олег
Насколько я помню, в законе как раз говорится о том, какие положения может содержать правило информационной системы, в которой осуществляется выпуск ЦФА. Там действительно есть намёк на то, что ЦФА может обращаться за пределами РФ.
Пухов Сергей, руководитель проекта Департамента инфраструктуры и финансового рынка ЦБ РФ
Вы, вероятно, говорите о норме, касающейся информационной системы, которая не подчинена российскому праву. Если вы об этом, то да, такая норма существует. Как её реализовывать с точки зрения закона? У нас есть требования, которые необходимо соблюдать. Пока что максимум, что могу сказать: всё это прописано в законе.
Аксаков Дмитрий, исполнительный директор бизнес-блока ВЭБ.РФ
Мы, как институт развития, очень сфокусированы на том, чтобы оптимизировать процессы, делать их максимально простыми и быстрыми. Мы взаимодействуем с рынком, включая крупнейшие российские компании, и наблюдаем, как они уже используют ЦФА и как планируют их применять в будущем. На наш взгляд ЦФА решают две основные задачи. Первая — это упрощение сложных юридических и инфраструктурных конструкций. Вторая — проведение экспериментов с необычными, неиспользуемыми на традиционном рынке формами привлечения финансирования.
Говоря об упрощении сложных юридических конструкций, мы имеем в виду сокращение документации и уменьшение количества посредников. Например, некоторые российские компании уже успешно используют ЦФА. Хорошее подключение к рынку ЦФА предполагает регистрацию компании на нескольких операторах информационных систем (ОИС), проведение пилотных выпусков и наличие платформ с широкой базой инвесторов. Такой подход позволяет ускорить процесс привлечения средств. Если при выпуске облигаций компания привлекает деньги через четыре дня после принятия решения, то при использовании ЦФА деньги могут быть получены уже в тот же день.
Подобное ускорение и упрощение возможно и для более сложных схем, таких как секьюритизация. Это огромный рынок в России, активно применяемый для ипотеки, автокредитов, потребительских кредитов и других видов кредитного риска. Мы видим значительный потенциал для сокращения времени проведения сделок и затрат на их структурирование. Также упрощение может быть применено к сделкам с производными финансовыми инструментами, которые можно было бы структурировать быстрее и эффективнее через ЦФА.
Для улучшения этих процессов необходимо создать место, где участники могли бы собираться вместе. Это может быть реализовано либо через оператора обмена, либо через выпуск сертификатов. Конкретные идеи уже сформулированы, и рынок решит, какой подход будет наиболее эффективным.
Вторая ключевая тема — экспериментальное финансирование. В условиях высоких ключевых ставок компании разрабатывают креативные конструкции привлечения капитала. Например, производители золота привязывают тело долга к стоимости золота. Купоны по таким инструментам зависят от цены товара: при высокой цене золота выплаты увеличиваются, при низкой — уменьшаются. Это создаёт своего рода натуральный хедж. Можно пойти ещё дальше: привязать выплаты не только к товару, но и к конкретному месторождению или предусмотреть передачу инвесторам определённых активов — финансовых, физических или нематериальных.
Для реализации таких идей необходимо совершенствовать законодательство в области утилитарных цифровых прав. По мере того, как компании-энтузиасты будут разрабатывать эти темы, они смогут предлагать конкретные изменения в законодательство. Мы активно поддерживаем этот процесс.
Мы работаем над двумя ключевыми направлениями: упрощением сложных юридических конструкций и стимулированием креативного подхода компаний к структурированию платежей по финансовым инструментам для привлечения капитала.
Модератор Ушаков Олег
Я хотел бы сделать небольшой комментарий касательно секьюритизации, о которой вы упомянули. Одно из предложений, на котором я не успел подробно остановиться, заключается в том, чтобы дать возможность специализированным обществам выпускать ЦФА. В настоящее время такая возможность в законе отсутствует, но я думаю, что мы здесь полностью солидарны в этом предложении.
Аксаков Дмитрий, исполнительный директор бизнес-блока ВЭБ.РФ
Есть ли какие-то новости по поводу пилотного кейса, связанного с банкротством эмитента ЦФА? Насколько я помню, вы занимались этим вопросом, и ожидалось заседание суда на эту тему. Интересно узнать, есть ли какие-то обновления. Это важная веха для того, чтобы рынок понимал, что происходит в случае банкротства.
Модератор Ушаков Олег
Этим делом занимался не я — я скорее комментировал его для СМИ. Насколько мне известно, вся эта история ещё впереди. На платформе «Токеон» был инсценирован дефолт — в хорошем смысле этого слова. Конечно, к этому можно относиться по-разному, но мне кажется, это действительно интересный опыт. Эмитент в данном случае намеренно допустил дефолт, о чём инвесторы были осведомлены. При этом выпуск был обеспечен залогом. Судебное заседание по этому делу ещё предстоит. Мы посмотрим, как будет развиваться ситуация и как инвесторы смогут обратить взыскание на предмет залога. Это действительно интересно.
Модератор Приходина Юлия
Надеюсь, что представители Центрального банка, которые, возможно, присутствуют с нами онлайн, услышат мой комментарий. История с моделированием банкротства действительно интересная и вызывает у меня некоторые вопросы. Нельзя ли рассмотреть такой подход: в рамках имеющихся механизмов, например регулятивной песочницы или экспериментального правового режима, тестировать подобные новые продукты? Это позволило бы выявлять максимально возможные риски для инвесторов. Такой подход был бы полезен с точки зрения тестирования новых продуктов и понимания потенциальных рисков.
Гусева Полина
На данный момент судебной практики по таким вопросам нет, но её хотят пройти для того, чтобы рынок получил ясность в том, как защищены права инвесторов на ЦФА по сравнению с защитой прав обладателей биржевых облигаций.
Модератор Приходина Юлия
Я понимаю, но это их инициативная история. Я же говорю о другом: важно создать юридическую возможность для тестирования таких ситуаций без реального привлечения инвесторов. Это позволило бы эмитентам не инициировать подобные процессы самостоятельно. Например, в рамках регулятивных песочниц или экспериментального правового режима можно было бы протестировать такие механизмы. Это моя идея.
Гусева Полина
Это было бы идеально, если бы регулятор занялся этим вопросом, но пока он этим не занимается.
Косминский Кирилл, исполнительный директор Ассоциации операторов инвестиционных платформ
Во-первых, продолжение тезиса Юлии о песочнице инструментов. Приятно, что на одном из форумов мы с Дмитрием поднимали эту тему. Нужна своего рода «полка инструментов», где можно было бы экспертно и юридически разрабатывать новые инструменты, отвечающие потребностям различных секторов — от металлодобычи до логистики и недвижимости. Формально мегарегуляторы утверждают, что существует экспериментальный правовой режим в сфере финансов, куда можно отправить заявку. Однако, находясь в стенах ТПП, я не первый раз вспоминаю пример Беларуси с её зоной «Великий камень», где действует суперрегуляторный режим для пилотирования технологий.
Мне кажется, что одной процедуры ЭПР по финрынку недостаточно. Нужны более активные условия, возможно, даже физическая локация, где можно было бы тестировать инструменты. Эти инструменты затем можно было бы размещать на «полке», чтобы участники финансового и инвестиционного рынков предлагали их различным отраслям экономики. Это позволило бы экономить время и затраты на юридическую разработку инструментов и минимизировать риски. Например, сегодня мы сталкиваемся с тем, что судебная система, налоговые органы или Роспотребнадзор могут быть недостаточно подготовлены для работы с новыми инструментами. Все это можно было бы пилотировать в одном месте.
Я считаю, что такую инициативу стоило бы включить в резолюцию и совместно с мегарегулятором и Минфином двигаться к созданию более продвинутой песочницы — своего рода песочницы 2.0. От Ассоциации операторов инвестиционных платформ мы уже работаем над этим вопросом вместе с Олегом и другими коллегами-экспертами. Существует значительный запрос от операторов инвестиционных систем на создание платформы для общения и экспертизы в области финансовых платформ.
Мы стараемся пилотировать такие проекты в разных регионах. Один из последних примеров — Анжеро-Судженск в Кемеровской области. Там через обычный краудфандинг обновляют сквер, перевозят самолёт времён Второй мировой войны, а затем планируют реанимировать клуб ДОСААФ с использованием инвестиционных средств. Это пример того, как мы стараемся вовлекать регионы и использовать краудфандинг на инвестиционных платформах.
Сегодня также обсуждалась статистика: как мало IPO проводится за последние годы. Я считаю, что сейчас сложились условия для того, чтобы рынок капитала начал решать более масштабные задачи. Это можно сравнить с зарождением жизни на Земле: сошлись маловероятные факторы. Например, закон о краудфандинге и закон о цифровых финансовых активах имеют одинаковый номер — это редкое совпадение при принятии сотен законов ежегодно.
Нужно определиться с целями: какие задачи должен решать рынок капитала? Это ключевой вопрос при обсуждении совершенствования инструментов финансирования.
Я убеждён, что эта задача однозначно связана с технологической трансформацией. Она обеспечит масштабирование новых разработок, создаст условия для конкуренции не только внутри страны, но и в странах BRICS+, а также укрепит суверенитет. Это позволит разрабатывать новые независимые платформы, которые не будут зависеть от внешних кодов, талантов и санкций, вводимых извне.
Есть несколько предложений. Можно было бы рассмотреть рекомендации по установлению KPI для регионов и государственных компаний в части вывода компаний на IPO. Это должно быть не директивным требованием, а именно рекомендацией. Агентство стратегических инициатив уже начало такую работу до 2030 года, прорабатывая KPI для губернаторов. В каждом регионе, как уже звучало сегодня, есть множество компаний, которые могли бы выйти на рынок капитала, но этим вопросом системно никто не занимается. Это мог бы быть первый шаг. Это не означает принуждение или директиву, но такая инициатива должна стать частью государственной политики.
Также можно было бы рассмотреть возможность использования материнского капитала в качестве опции для вложения в долгосрочные сбережения или в акции национальных биржевых чемпионов. Кроме того, необходимо уделить внимание обучению финансистов — тем людям, которые внутри компаний принимают решения о выборе инструментов финансирования: облигаций, кредитов и других. Они играют важную роль в защите интересов акционеров, собственников и топ-менеджмента компании. Здесь тоже есть большой фронт работы.
Усилия, которые Алексей предпринимает для популяризации pre-IPO среди инвесторов, можно было бы расширить на образовательные учреждения, занимающиеся переподготовкой финансовых директоров. Мне кажется, это важное направление для дальнейшего развития.
Гусева Полина
Как я уже упоминала, я работаю брокером 30 лет и последние 20 лет занимаюсь финансированием, в частности на рынке малого бизнеса. Когда я узнала о ЦФА, меня это очень обрадовало, поскольку это более защищённый инструмент для инвесторов. Работая на «фронте», я всегда отвечаю за то, куда привлекаю деньги клиентов. За 30 лет работы клиенты от меня не уходили, хотя были случаи дефолтов и других сложных ситуаций.
ЦФА мне понравились как инструмент. Я обратилась к своему руководителю, с которым мы когда-то вывели рынок евробондов из минуса в 6 миллиардов до плюса в 25 миллиардов, и предложила заняться цифровыми активами. Однако он категорически отказался, и я поняла, что большинство брокеров поступят так же. Причина проста: брокеры работают с клиентскими деньгами, а при работе с ЦФА деньги выводятся с брокерских счетов на площадки. Для собственников брокерских компаний это неприемлемо, так как они теряют контроль над клиентской базой. Осознав это, я уволилась из компании и создала собственную структуру для работы с ЦФА.
Позвольте задать вопрос: среди присутствующих есть держатели ЦФА? Это риторический вопрос, но он отражает основную проблему — ЦФА пока остаются практически непродаваемым продуктом. Когда мы говорим об инвестиционной грамотности населения, стоит вспомнить, что даже рынок ценных бумаг в России развивался десятилетиями: только через 20 лет после его становления на нём появились первые значимые проценты вовлечённых инвесторов. Многие до сих пор воспринимают рынок как казино, а ЦФА кажутся ещё более сложным и непонятным инструментом.
Я провела собственное исследование по ЦФА, поставив перед собой задачу изучить разные площадки с их уникальными механизмами (блокчейн-движками) и активами. Я выбрала несколько площадок и активов для работы и начала инвестировать собственные средства. Сейчас я являюсь участником рынка ЦФА и покупаю их за счёт продажи ценных бумаг. Это необходимо для накопления практического опыта: чтобы работать с инструментом и предлагать его клиентам, нужно досконально понимать его специфику.
Я сотрудничала с Московской биржей, Санкт-Петербургской биржей, платформами «Токеон», «Атомайз», Сбербанком и другими. Мы завершили проект по размещению ЦФА одного из моих эмитентов на Московской бирже — компании, которая пока не смогла выйти на рынок биржевых облигаций. Этот эмитент также размещён на «Токеоне» и других платформах.
Основная проблема заключается в отсутствии рынка потребителей ЦФА. Если за 30 лет в России удалось создать рынок потребителей инвестиционных услуг для ценных бумаг, то сколько времени потребуется для формирования аналогичного рынка для ЦФА? Это требует изменения мышления людей. У меня уже появились первые покупатели ЦФА, но их привлечение — крайне сложный процесс.
На мой взгляд, закон о ЦФА содержит серьёзный разрыв между рынком инструментов (ориентированным на банковские структуры) и рынком потребителей (который должен формироваться из клиентов фондового рынка). Именно эта аудитория уже научилась торговать в электронном виде и понимает принципы работы с ценными бумагами.
Однако текущая структура рынка делает работу брокеров практически невозможной: ни один брокер не будет выводить деньги клиентов на сторонние площадки. Поэтому ставка была сделана на Московскую и Санкт-Петербургскую биржи, которые могли бы создать секции для работы с ЦФА таким образом, чтобы клиенту не нужно было отзывать деньги со своего брокерского счёта. Это позволило бы устранить барьеры для работы с этим инструментом и сделать его доступным для широкой аудитории инвесторов.
Кроме того, у людей, работающих в финансах, я наблюдаю сильное влияние механизма инерции. Они привыкают к какому-то инструменту, и даже если он становится неэффективным, перейти на другой инструмент бывает крайне сложно. Я сама это знаю по своему опыту. Хотя я использую инструменты, которые предлагают обе биржи и другие брокеры, и перепробовала всё — от американских и немецких бирж до кипрских площадок, включая торговлю биткоином.
Однако здесь важно отметить, что посредник в лице брокера исключён. Мы, как брокеры, находимся на стыке двух интересов: одни клиенты хотят разместить деньги, другие — привлечь их. Мы соединяем эти интересы. Эмитенты приходят на биржу не потому, что биржа активно ищет их, а потому что брокеры выступают организаторами торгов. Это нормальная процедура.
Сейчас рынок ЦФА уже сформировался с точки зрения спроса на деньги. У меня просто нет времени отвечать всем, кто хочет привлечь средства через ЦФА. Но для этого мне нужно привлекать под ЦФА деньги инвесторов. Здесь важны гарантии. Это не биржевые облигации, где в случае дефолта клиенты остаются без денег. Примером могут служить недавние случаи с НИКой и КЭСом: один из руководителей был осуждён, другого ждёт та же участь, но клиентам это не помогает вернуть их средства.
У меня есть страх ответственности перед клиентами. Я не тот брокер, который после размещения говорит: «Я свою работу сделал, дальше это не моя забота». Ко мне приходят все клиенты, и мы постоянно ищем решения для выхода из сложных ситуаций. Например, я 10 лет работала с Геннадием Марголитом и видела множество случаев, когда люди просто пытались украсть деньги с биржи. Мы многое сделали для предотвращения таких ситуаций.
Что касается законодательства, я регулярно обсуждаю эти вопросы с представителями биржи. Мы реализовали проект по ЦФА за полгода, но столкнулись с проблемами онбординга. Например, инвестора с 15-летним опытом работы на бирже проверяли четыре месяца — это абсурд.
Сейчас я выбрала другую площадку — «Токеон», где стала партнёром и реализую все свои проекты. Один из них был успешно выполнен на золоте: мы разработали систему трансграничных платежей с обеспечением залога в виде золота, хранящегося за рубежом. Я покупала ЦФА за рубли с обеспечением в золоте и могла использовать их для оплаты товаров за границей. Это особенно актуально в условиях сложностей с платежами и логистикой.
Мы разрабатываем систему трансграничных платежей, которая пока держится в секрете. Если она будет реализована, это станет настоящим прорывом — чуть ли не заменой SWIFT.
Однако главная задача сейчас — объединить два рынка: рынок хороших финансовых инструментов и рынок инвесторов. Где взять инвесторов? Пример Альфа-Банка показывает возможность использования банковских продуктов как финансовых инструментов для клиентов. Я через них тоже делала свой первый проект и с восторгом, потому что выкупила весь объём, а потом полтора месяца продавала — даже не спала по ночам, торговала по выходным. Всё шло хорошо. Сейчас я посмотрела, что у них творится. Кстати, за январь они вышли на 80 миллиардов. Но что они делают? Перепрашивают деньги для своих проектов. Это что? Создали инструмент для банков, и банки этим пользуются. Например, на платформе «Токеон» ПСБ размещает средства: деньги перекладываются из одного кармана в другой, появляются льготы по отчётности перед ЦБ.
Если говорить о реальном рынке, то в России много растущего бизнеса. Война показала, что у нас есть огромное количество замечательных предпринимателей, в основном мужчин (женщины ко мне не приходили), которые развивают бизнес. Эти люди приходят на рынок не для того, чтобы украсть деньги, а чтобы взять их для развития бизнеса. Они готовы к IPO и pre-IPO, но проблема в том, что нет рыночных цен. Я обсуждаю с коллегами, как это сделать, чтобы цены отражались. Например, растущие акции: они продавали их по полтора рубля за штуку, сейчас фундаментальная оценка показывает 3 рубля, а к 2027 году будет 7 рублей. Это всё обеспечено. Завтра я еду к ним на территорию.
Мы общаемся с эмитентами очень тесно, чтобы потом с уверенностью предлагать их клиентам и быть уверенными в выплатах. Проблема же заключается в разъединении двух рынков. Московская биржа заявила, что теперь всё будет делаться через «Финуслуги». Но если у меня открыт счёт на Московской бирже, то для торговли через «Финуслуги» мне придётся выводить деньги с брокерского счёта и заводить их на финансовую платформу. Я давно предлагала создать отдельную секцию для ЦФА — как фондовая, валютная или металлическая секции на бирже. Мне сказали, что это бесполезно: такой секции не будет.
Если бы появилась секция ЦФА, то вся клиентская масса рынка (сейчас это уже 20% населения) могла бы использовать этот инструмент. Мы могли бы предложить ЦФА как часть линейки инструментов: это не биржевые облигации без обеспечения, а активы с реальным обеспечением. Если появится судебная практика, подтверждающая обеспечение активами, рынок мог бы быстро вырасти.
Однако не знаю, сколько времени мне ещё удастся заниматься этим с таким энтузиазмом. Противоречий и сложностей много.
Модератор Приходина Юлия
Примерно год назад вы сказали, что с ЦФА всё прекрасно, но есть одна проблема: брокеры не могут участвовать в этом процессе, так как законодательство не позволяет. Сейчас я вас слушала и не совсем поняла: ничего не изменилось с точки зрения законодательства, и брокеры по-прежнему не могут предлагать ЦФА своим клиентам? Или всё-таки какие-то изменения произошли?
Гусева Полина
Изменения могли произойти только для тех, у кого есть банковский брокер, способный совмещать две функции. В этом случае да, это возможно, но это всё равно банк, где деньги и клиенты перемещаются внутри одной системы. Например, я сейчас работаю с Райффайзеном и вижу, как у них всё связано: будь то доверительное управление, брокерские счета, депозиты или накопительные счета — всё идёт через единый счёт. Это работает для банков, но для брокеров — нет.
Посмотрите сами: кто из брокеров вышел с ЦФА на какую-то площадку? Никто. Потому что ни один собственник не позволит отвлекать деньги компании на сторонние площадки. А на чём тогда зарабатывать комиссию? Если кто-то думает, что брокерский бизнес — это лёгкие деньги и «шоколадная» жизнь за счёт комиссий, то это заблуждение. На самом деле, без маржинальной торговли, дилинговых операций и других источников дохода бизнес просто не окупается. Мы сидим в Москва-Сити на тысяче квадратных метров: аренда, зарплаты сотрудникам, налоги — всё это огромные расходы. Поэтому ни один брокер не позволит выводить деньги на сторонние площадки.
Если бы биржи смогли создать секции для работы с ЦФА так, чтобы деньги не отзывались с брокерских счетов, ситуация изменилась бы. Владимир понял, о чём я говорю: если бы брокеры могли зарабатывать хотя бы минимальную комиссию на таких операциях, тогда я как продавец могла бы обучить своих сотрудников предлагать клиентам ЦФА наряду с другими инструментами. Это позволило бы привлечь первых покупателей ЦФА.
Сейчас же ситуация сложная. Например, у меня есть клиент с миллиардным счётом (когда-то он начинал с 300 миллионов). Я предложила ему вложиться в проект с ЦФА, но он отказался даже от 10 миллионов: «Я не понимаю, что это такое». Хотя его прибыль благодаря нашей работе составила 700 миллионов. Это показывает, насколько сложно продвигать ЦФА.
Тем не менее я верю в будущее этого рынка. Вспомните 1995 год: после приватизации мы начали продавать ценные бумаги. Тогда люди воспринимали их как электронные записи на счетах и не доверяли этому инструменту. Но когда они стали получать дивиденды и доходы от продажи бумаг, рынок начал развиваться. Люди поняли, что ценные бумаги — это не пустота, а инструмент с реальными материальными последствиями.
Конечно, такая работа требует больших усилий и вызывает усталость. Моя деятельность всегда была связана с продажами и работой с людьми. Когда мне говорят о различиях между юридическими и физическими лицами, я отвечаю: любое юридическое лицо возглавляется физическим лицом. Если человек понимает рынок ценных бумаг, он сможет разобраться и в хеджевых инструментах, золоте и других активах.
Нам нужно искать решения для устранения посредников или изменения их роли. Это задача для регулятора: создать условия для более эффективной работы рынка ЦФА и его интеграции в существующую финансовую инфраструктуру.
Теперь посмотрите на площадку «Токеон». Это дочерняя структура ПСБ. Когда мы были на конференции, я попросил познакомить меня с банкирами, владельцами площадки, чтобы обсудить, как я буду продавать ЦФА. Мне сразу сказали: «Выживайте сами, как хотите». Теперь возникает вопрос: где эта площадка берёт клиентов, если там нет организаторов торгов? Никто этим не занимается. Я привожу эмитента, и сама выкупаю львиную долю займа, чтобы выпуск состоялся. У них есть минимальные и максимальные объёмы, но первые покупатели всё же появились. Например, ставка 35% годовых — почему бы не купить на год с ежемесячными выплатами? Люди начинают интересоваться.
Но идея о том, что всё будет токенизировано и брокеры исчезнут, вызывает вопросы. Если вы хотите, чтобы люди покупали токены без посредников, их нужно обучить и объяснить, как это работает. Площадки сами этого не сделают. Например, в «Альфа-Банке» цифровые активы интегрированы как инструмент: я открываю приложение, нахожу цифровые активы и могу выбрать подходящий вариант. Это банковский продукт.
Прорыв в этом направлении может сделать Тинькофф Банк. Они приобрели 35% «Атомайза» и готовят целую экосистему. Хотя их редко приглашают на мероприятия, и они остаются засекреченными, нельзя не признать их вклад в популяризацию фондового рынка. Благодаря их рекламе студенты начали покупать акции по две штуки, а пенсионеры — облигации. Пусть выбор инструментов был ограничен, но это привлекло новых участников рынка.
Реклама Тинькофф Банка помогла людям понять, что акции и облигации — это не пустота. Многие начали зарабатывать деньги на этих инструментах и делиться опытом с близкими. Например, сын рассказал отцу о своей прибыли в 2000 рублей, и отец решил вложить миллион. Культура инвестирования развивается через семью или образование — другого пути нет. Но 30 лет назад в России этого просто не существовало.
Жаль, что сейчас масса людей, привлечённых на рынок ценных бумаг, не может работать с ЦФА. Как их туда привлечь? Только через интеграцию ЦФА в привычные платформы и инструменты.
Хабаров Илья, директор по развитию ЦФА АО Банк Синара
У меня тоже достаточно большой опыт работы на классическом рынке, связанном с акциями, облигациями и недвижимостью. Сейчас я занимаюсь рынком ЦФА и компаниями, работающими в этой сфере.
Я сегодня пришёл с материалом. Когда Полина спрашивала поднять руку тех, кто инвестирует, я, как директор по развитию ЦФА в банке «Синара», поднял руку. Однако я инвестирую не свои деньги: у нас есть декларации, и мы имеем портфель из ЦФА. Мы достаточно активно выступаем инвестором на рынке ЦФА как банк. Мы прошли тот сложный путь, о котором рассказывала Полина, но прошли его как институциональный инвестор. Сейчас у нас в планах стать собственным оператором информационной системы (ОИС), платформой ЦФА, чтобы предоставлять нашим корпоративным клиентам возможность выпускать ЦФА, а частным клиентам — участвовать в этих выпусках. Это та модель, о которой говорила Полина, наподобие модели Альфа-Банка.
Со своей стороны я постарался подготовить материал, который, возможно, пересекается с тем, что уже обсуждалось. Но я хотел бы выделить основную проблему. На мой взгляд, она заключается в инфраструктуре. Может быть, это связано с разницей поколений, но я помню времена, когда брокерский бизнес топтался на месте вплоть до прихода Тинькофф Банка в 2018 году. Тогда мы начали видеть сотни тысяч новых инвесторов, а затем миллионы. Это был настоящий прорыв. В 2017 году Тинькофф активно привлекал людей на брокерское обслуживание (в том числе приглашал и меня возглавить это направление), а уже в 2018 году стал основным бенефициаром роста рынка.
Поэтому я бы не согласился с тезисом о пассивном мышлении людей. На самом деле у нас очень активные люди. Судя по статистике, они уже активно инвестируют даже в криптовалюту. Сейчас я покажу это на слайдах.
Основная проблема развития любого рынка — это инфраструктура. Когда мы смотрим на западные рынки и их успешное развитие, становится очевидно: инфраструктура играет ключевую роль. Особенно это важно для эмитентов — будущих заёмщиков или компаний малого и среднего бизнеса из регионов, которые зачастую даже не знают, что такое IPO.
На мой взгляд, институт консультантов, инвестиционных советников, которые помогают клиентам разобраться в сложных финансовых инструментах, должен существовать. Более того, у нас сейчас отсутствует институт IR-специалистов по взаимодействию с инвесторами. Это также крайне важный институт, поскольку корпоративные клиенты, выходя на IPO и становясь частью акционерного капитала, начинают взаимодействовать с инвесторами. Этот процесс требует серьёзного подхода, подобного тому, как врач ведёт пациента до полного выздоровления. В данном случае я возлагаю большие надежды не столько на Центральный банк, сколько на нашу отрасль.
Я хотел бы сравнить три разных рынка: рынок ЦФА, криптовалют и классический рынок. Мы говорили о многих аспектах, но не затронули происхождение ЦФА. Этот инструмент появился на основе рынка криптовалют, который зародился в 2008–2009 годах с появлением первого биткоина. Тогда биткоинами расплачивались за пиццу или просто дарили их на сайтах — те самые подарки, которые сейчас стоят сотни миллионов.
Я сравнил три рынка с точки зрения их инфраструктуры и постараюсь ответить на вопросы Полины на более системном уровне, а не только операционном. Итак, что представляет собой инфраструктура ЦФА? Как появился этот рынок в России? В 2020 году был принят закон № 259-ФЗ о ЦФА. На тот момент о ЦФА практически никто ничего не знал. Однако в 2022 году началось санкционное давление в связи с известными событиями, и участники рынка вспомнили о существовании продукта на блокчейне, который может способствовать трансграничному взаимодействию с контрагентами.
Кроме того, ЦФА стали рассматривать как инструмент для привлечения компаний на рынок капитала с целью импортозамещения и восполнения отсутствующих товарных линеек. Именно такая цель была заложена изначально. В 2022 году я перешёл из классического рынка в сферу ЦФА, поскольку поверил в эту историю. Моё решение было связано с тем, что я оказался бенефициаром заблокированных активов и увидел потенциал использования ЦФА в новых условиях.
Я руководил брокериджем в Экспобанке, и практически у всех клиентов были заблокированы активы. Для меня стало очевидно, что рынок ЦФА — это новый и перспективный сегмент. Я начал изучать криптовалюту, ЦФА и связанные технологии. Сейчас в России существует 14 платформ для выпуска ЦФА, но из них активно работают только три: Альфа-Банк, Мастерчейн и Токеон. Все они так или иначе связаны с крупными банками, что позволяет им выпускать значительные объёмы ЦФА, которые выкупаются корпоративными клиентами, партнёрами или физическими лицами, как это происходит в Альфа-Банке.
Важно отметить, что в России есть две биржи, но они до сих пор не работают как операторы обмена. Это создаёт проблему с ликвидностью на рынке ЦФА, который остаётся фрагментированным. Для сравнения: на классическом рынке работает 256 брокеров, через которых клиенты могут получить рекомендации о том, что покупать и как действовать. Также зарегистрировано 282 дилера для собственных операций. А если сравнить с рынком криптовалют, то он гораздо более демократичный и децентрализованный. По разным данным, в мире существует около 1243 криптобирж. Например, вчера ночью их было 1242, а сегодня уже появилась ещё одна.
Запуск платформ для ЦФА в России — сложный процесс. Во-первых, это дорогостоящее дело: необходимо создать собственную платформу. Во-вторых, требуется пройти аудит Центрального банка, который включает проверку платформы и подготовку множества документов. Этот бизнес не приносит таких доходов, как классический рынок долговых инструментов или кредитов.
Кроме бирж существуют криптокошельки. Например, в Telegram можно зарегистрировать кошелёк, сфотографировать водительские права и купить криптовалюту за рубли или доллары. Это очень простой доступ к рынку криптовалют. В России работают около 500 офлайн-криптообменников.
Если говорить о рынке ЦФА в России, то за три года его развития (с 2022 года) появилось 300 тысяч физических лиц и 500 юридических лиц как пользователей — инвесторов и эмитентов. Для сравнения: в мире насчитывается около 650 миллионов инвесторов в криптовалюту (в России — около 9,5 миллионов). Даже если сократить эту цифру до 5 миллионов из-за возможных дублирующих кошельков, это всё равно значительно больше.
На Московской бирже зарегистрировано 34 миллиона физических лиц, готовых покупать акции и облигации. На рынке ЦФА выпущено около 1300 инструментов от 250 эмитентов. На биржевом рынке это примерно 2800 ценных бумаг от 676 эмитентов. В мире криптовалют существует более 17 тысяч монет. А остальные это те криптовалюты, которые живут, они капитализируются, в них больше людей инвестируют.
Пока я готовил материал, было интересно отметить, что ночью насчитывалось 17 127 монет, а утром их уже стало 17 145. Это показывает, насколько просто зарегистрировать новую монету.
Если говорить о рынке ЦФА, то он обладает своими достоинствами. Например, после прохождения онбординга (который действительно сложный, особенно на Московской бирже или в Сбере) эмитент может за один день выпустить стандартный продукт ЦФА. Это значительное преимущество для рынка капитала: можно быстро выпустить продукт, самостоятельно подготовить проект решения без привлечения большой команды и комиссий. В отличие от выпуска облигаций или IPO, где требуется масштабная работа с дью-дилидженс и роуд-шоу по стране, здесь всё проще. Эмитент может заполнить данные онлайн и выпустить ЦФА на следующий день. Более того, возможен конвейерный выпуск: допэмиссию можно сделать за один-два дня по запросу.
Однако есть проблемы. Рынок фрагментирован: существует множество кошельков — например, у Токеона, Сбера и Альфа-Банка. Каждый кошелёк требует отдельного личного кабинета, аутентификации и заведения денег на разные счета. Это неудобно для трейдеров и инвесторов. Нужен оператор обмена или биржа, которая объединит все кошельки и ЦФА в единую систему.
Структура рынка также вызывает вопросы. 90% всех выпусков ЦФА приходится на денежный рынок — короткие займы до одного года. При этом 80% выпусков осуществляют крупные банки, которые фактически используют ЦФА как межбанковский кредит (МБК). Если банки прекратят участвовать в этом рынке, он сократится на 80%. Например, общий объём рынка выпусков ЦФА с 2022 по 2024 годы составляет 500 миллиардов рублей, но текущая капитализация — всего 148 миллиардов рублей. Если ничего не изменится, через год эта цифра может значительно уменьшиться.
Основными бенефициарами рынка ЦФА сейчас являются банки. Они обладают крупными клиентскими базами и значительными капиталами и выступают крупнейшими эмитентами. Однако рынок остаётся непрозрачным: данные сложно найти и проанализировать. Для сравнения: в криптовалюте любой кошелёк можно отследить благодаря прозрачности блокчейна. В будущем рынок ЦФА может стать таким же прозрачным благодаря цифровому следу блокчейна.
Ещё одна проблема — ограниченное количество продуктов. Например, в мобильном приложении Альфа-Банка доступно всего шесть ЦФА — все долговые с коротким сроком обращения (около шести месяцев). Это неинтересно для частных инвесторов, которым нужно постоянно управлять своей ликвидностью.
В отличие от этого криптовалютный рынок предлагает до 10 тысяч монет с полной аналитикой по отраслям (медицина, недвижимость и т. д.). Такой подход создаёт технологически конкурентную среду.
Долгосрочные перспективы также важны: хотя многие не верят в биткоин как инструмент инвестирования, есть люди, которые держат его уже 10 лет. Это полноценный рынок капитала с возможностью привлечения средств через токены.
Итог следующий. Проблемы, которые я обозначил: фрагментация рынка и отсутствие общей биржевой ликвидности между участниками. Первое, что необходимо сделать, — рассмотреть опыт создания пула ликвидности и привлечения маркетмейкеров. На рынке ЦФА сейчас нет маркетмейкеров, и ликвидность остаётся слабой. Нужно привлекать маркетмейкеров, и мы тоже рассматриваем для себя эту роль. Кроме того, на рынке ЦФА можно использовать пулы ликвидности на блокчейне для розничных клиентов. Частный клиент вкладывает средства, получает начисления процентов, а такие пулы автоматизированы. Подобные механизмы успешно работают на Западе и в криптовалютной сфере.
Необходимо интегрировать участников рынка между собой и развивать посреднические схемы, о чём говорила Полина. Это включает номинальное держание и привлечение брокеров на витрину ЦФА, чтобы брокеры могли управлять клиентской базой. Также на рынке недостаточно операторов информационных систем. Требуется снижение требований к ОИСам, чтобы увеличить их количество хотя бы до сотни. Это позволит каждому участнику взять своё направление и развивать рынок.
Слабое разнообразие продуктов — ещё одна проблема. ОИСы должны активнее привлекать эмитентов разного уровня. Сейчас рынок ЦФА — это в основном денежный рынок, что является ключевой проблемой. Необходимы цифровые права, которые обеспечат владение активами. Центральный банк сегодня упоминал пять видов цифровых прав: четыре вида ЦФА и пятый — гибридное цифровое право (ГЦП). ГЦП включает денежные требования, поставку товаров или услуг, а также ЦФА.
Для развития рынка нужны инструменты, которые позволят инвестфондам или обществам выкупать токены и владеть реальными активами, такими как автомобили или недвижимость. Сейчас рынок буксует: застройщики могут выпускать только денежные требования (положил деньги — получил деньги), но они хотят избавиться от квартир на балансе. Инвесторы же хотят получать реальную недвижимость.
Ещё одна проблема — непрозрачность рынка ЦФА. Нужны инициативы по созданию ассоциации ЦФА, которая бы устраивала дискуссии между участниками рынка и способствовала его развитию, предоставляя понятную аналитику.
На данный момент существует пять видов цифровых прав:
- Денежные требования, которые составляют 90% рынка (короткие долги).
- Гибридные цифровые права, которые буксуют из-за вопросов с НДС и отсутствия проработанных механизмов хранения и доставки активов.
- Право требовать передачи инвестиционных бумаг — пока не используется.
- Возможность сочетания прав к инвестиционным бумагам — также не используется.
- Права участия в капитале непубличного акционерного общества (например, pre-IPO или краудфандинг) — этот инструмент тоже пока не получил развития из-за множества вопросов.
В связи с этим предлагается Центральному банку рассмотреть возможность тестирования выпуска ЦФА на право владения в рамках песочницы или экспериментального правового режима. Это позволило бы использовать ЦФА для подтверждения доли в обществе или фонде, который владеет недвижимостью, металлами или другими товарами.
Баранов Кирилл, советник Адвокатского бюро «А2», член Совета ТПП РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике
Мне хотелось бы добавить в нашу дискуссию небольшой взгляд со стороны розничных инвесторов — тех самых источников капитала, о которых мы говорим. Каждый из нас в какой-то степени является розничным инвестором, вкладывающим средства в тот или иной актив или финансовый инструмент. Здесь важно отметить изменения, связанные с налоговой реформой. Система исчисления подоходного налога для физических лиц была изменена, и радует то, что инвестиционные доходы выделены в отдельную категорию. Они облагаются не по прогрессивной шкале, а по двуступенчатой системе: 13% и 15% соответственно.
Если обратиться к налоговому регулированию физических лиц в контексте ЦФА, можно заметить определённые проблемы. Однако есть и позитивные моменты. Во-первых, налоговый кодекс учитывает финансовый результат. Это означает, что налог взимается именно с финансового результата, что уже является шагом вперёд. Во-вторых, нормативное регулирование определяет три основные группы расходов, которые могут быть учтены при исчислении налогооблагаемой базы: средства, уплаченные за покупку ЦФА; средства, уплаченные по сделкам с ЦФА (горизонтальное перемещение); и оплата услуг операторов информационных систем.
В этом контексте я хотел бы предложить гармонизировать законодательство о ЦФА с законодательством о других финансовых инструментах. Это важно, так как многие коллеги поднимали вопросы о структуре рынка, финансовой грамотности эмитентов и розничных инвесторов. Государство уже приучило инвесторов к определённым налоговым преференциям через такие инструменты, как индивидуальные инвестиционные счета (ИИС-1, ИИС-2, ИИС-3), которые являются мощным инструментом для розничных инвесторов.
Однако просто распространить ИИС на операторов информационных систем или покупателей ЦФА невозможно из-за их юридической конструкции. Здесь необходимо выбрать подходящую модель. Эта задача носит скорее юридико-технический характер и не является институциональной. Институциональной задачей является предоставление розничным инвесторам в ЦФА налоговых льгот.
Как упоминал Дмитрий Аксаков, работа в этом направлении ведётся Центральным банком. Первое упоминание о необходимости таких изменений появилось в докладе Банка России для общественных обсуждений в 2022 году. Было бы интересно узнать у коллег, как продвигается эта работа и в каком направлении она движется.
Утехин Антон, генеральный директор АО «Раунд»
Действительно, я не являюсь специалистом в области ЦФА, потому что мы этим не занимаемся. Однако каждый год мы проводим анализ, чтобы понять, применим ли этот инструмент для нашей деятельности. Каждый год мы изучаем изменения в законодательстве, консультируемся с Олегом, которого я считаю ведущим специалистом в стране по этому вопросу. И каждый год наш подход к использованию ЦФА оказывается не успешным. Я поясню, почему, и, скорее, поделюсь практическим опытом тех, кто занимается сделками с капиталом.
Наша особенность заключается в том, что мы занимаемся исключительно сделками с капиталом и не используем долговое финансирование. Когда я пытаюсь применить ЦФА для акций (а сейчас у нас практически все сделки с долями возможны только через акции или покупку не биржевых ценных бумаг), возникает вопрос: зачем это делать? Причин несколько.
Во-первых, сроки выпуска. Срок выпуска ценных бумаг и ЦФА практически сравнялся. Спикеры уже упоминали, что выпуск ЦФА занимает один день. У нас выпуск акций через регистратора занимает до семи дней, но на практике чаще всего два-три дня. Основное время уходит не на выпуск ценной бумаги, а на подготовку сделки: её упаковку и аудит. Сам выпуск технически не представляет сложностей. Заполнение нормативной документации для ДСУР (например, эмиссионной цены бумаги или анкеты у регистратора) — это буквально шесть-семь строк. Большую часть работы выполняет регистратор. Даже начинающие предприниматели справляются с заполнением инвестиционного предложения на платформах операторов инвестиционных систем.
Простота выпуска ЦФА не является существенным конкурентным преимуществом. На мой взгляд, главная проблема ЦФА заключается в том, что его позиционируют как отдельный продукт. Но ЦФА — это не продукт, а способ совершения сделок. Инвестор в итоге покупает либо долю владения, либо долг. А то, как это запаковано — в ценную бумагу, ЦФА, конвертированный заём или долговую расписку — уже вторично.
ЦФА пока не стал практичным инструментом на рынке капитала. Всё, что хотелось бы получить от ЦФА, уже дают акции. Для акций создана инфраструктура: есть операторы обмена и понятные процедуры. Более того, я выступаю против упрощения процедуры выпуска ЦФА по одной простой причине: мы уже проходили это в 2018–2019 годах с рынком ICO. Тогда была проста процедура с минимальными требованиями к эмитентам и лёгким доступом к деньгам — и всё закончилось ничем хорошим.
ЦФА — это технология, а не отдельный продукт. Мы не должны упрощать её из-за важности надзора и регулирования для обеспечения безопасности сделок на этом рынке. Делать ли шаги в сторону рынка ценных бумаг? Пока я не вижу в этом необходимости. Возможно, это имеет смысл только для упрощения работы брокеров и бирж.
Ещё один возможный сценарий использования ЦФА — исполнение сложных обязательств (например, автоматическое выполнение поручений при изменении цены на зерно). Это единственная практическая идея применения ЦФА для нашей деятельности.
Если говорить о технике: почему цифровые акции предусмотрены законом, но не применяются? Потому что с такой АО невозможно ничего сделать: её нельзя вывести на публичный рынок — это запрещено законом. Выпуск ЦФА на ранее выпущенные акции также вызывает вопросы: зачем? Единственный способ монетизации — размещение их у операторов обмена или национальных систем. Однако их охват меньше, чем у любого брокера или биржи.
Выпуск дериватива на существующий конвертированный продукт тоже не имеет особого смысла. За пять лет работы мы ни разу не воспользовались этим инструментом для сделок с капиталом. Рынок существует и развивается со своими особенностями, но пока он остаётся непрактичным для наших задач.
ВОПРОСЫ ОТ ЗРИТЕЛЕЙ
Киселева Сергей, Высшая школа экономики
Мы занимаемся активным изучением проблематики ЦФА и краудфандинга. У меня вопрос к Полине. Год назад была проведена первая сделка, предусматривающая учёт цифровых финансовых активов на счёте номинального держателя — обычном депозитарном счёте номинального держателя. Эта практика была повторена несколько раз. Насколько мне известно из прессы, подобные проекты есть у Совкомбанка и СПБ Биржи.
Казалось бы, это перспективная технология, которая могла бы обеспечить быстрый доступ к ЦФА для 35 миллионов биржевых клиентов (по данным ЦБ, общее число клиентов составляет 50 миллионов, но здесь есть разница между уникальными и неуникальными клиентами). Однако можно точно сказать, что эта история не получила развития.
Как вы думаете, почему такая перспективная инициатива не пошла?
Гусева Полина
Я вам скажу так: у меня была попытка реализовать это. Мы дружим с ФОМ и биржей, и они предложили мне пройти онбординг как брокеру, чтобы затем через счета номинального держания совершать сделки. Но, понимаете, я не являюсь владельцем биржи, и мне не удалось договориться ни с руководством, ни с собственником. Он сказал: «Цифра? Нет, мне это не нужно». На этом всё закончилось. Тем не менее я всё-таки уговорила их, и мы прошли онбординг на Санкт-Петербургской бирже как партнёры. Однако сейчас компания продана и завершает свою деятельность как брокер.
Здесь многое зависит от отношения. Моё отношение к ЦФА и работе с ними связано с желанием предоставить дополнительные возможности всем, кто пришёл на фондовый рынок. Но я не собственник, и в данном случае вопросы лучше задавать тем брокерам, которые хотят этим заниматься и имеют для этого инструменты, но по какой-то причине не делают этого. Это действительно вопрос практики.
Модератор Ушаков Олег
Я могу ответить по номинальным держаниям. Дело в том, что номинальные держания на рынке ЦФА — это не то же самое, что номинальные держания на рынке ценных бумаг. Здесь концепция другая: Гражданский кодекс предполагает, что сделки с ЦФА осуществляются без посредников. Даже если есть номинальный держатель, считается, что обладатель ЦФА сам реализует эти сделки.
Номинальный держатель на рынке ЦФА — это несколько противоречивая конструкция в контексте положений Гражданского кодекса. Тем не менее такая возможность существует. Однако для соответствия концепции предполагается, что клиент номинального держателя должен зарегистрироваться на платформе для совершения сделок даже через номинального держателя. Это значит, что номинальный держатель должен делиться своим клиентом с платформой, а он этого делать не хочет.
Гусева Полина
Даже не это самое страшное. В принципе, я, например, не боюсь делиться своей клиентской базой, потому что это выбор клиента. Если ты хорошо работаешь с клиентом, он никогда не уйдёт, независимо от того, кому ты его показываешь. Однако проблема в том, что брокерский мир пока относится к ЦФА с недоверием. Здесь много недопонимания. Например, когда я пыталась продвигать ЦФА и на каждом совещании предлагала включить этот вопрос в повестку, правовое управление восстало против меня. Для них это лишняя работа, в которой они не разбираются и разбираться не хотят. А работы у них и так достаточно.
На данный момент рынок ещё не создан для того, чтобы клиентская масса вошла в него. Возможно, это и не нужно. Некоторые говорят, что посредники больше не нужны. Но те люди, которые работают над сознанием инвесторов, необходимы. Обычно такие люди работают в брокерских компаниях. Биржа взаимодействует с брокерами для того, чтобы они понимали технологии и правильно работали с клиентами. Аккредитованных брокеров на бирже около 500 — они должны всё понимать и доносить это до клиентов. Это как шарик в центре: биржа работает с брокерами, а брокеры работают с клиентами. Такие люди нужны для объяснения новых инструментов.
Сейчас многие приводят примеры криптовалюты. Да, ею торгуют, но это мизерные объёмы по сравнению с теми деньгами, которые находятся «под матрасами». Я считала, что ЦФА создаются для того, чтобы эти деньги пришли в экономику через более простой и защищённый инструмент. Но для этого нужны люди, которые объяснят населению преимущества этого инструмента.
Хабаров Илья, директор по развитию ЦФА АО Банк Синара
Правильно было сказано: важно не сравнивать ЦФА с другими инструментами — это технология. Например, Дональд Трамп создал цифровой департамент, а у нас есть программа развития цифровой экономики до 2030 года. Владимир Владимирович также говорил о ЦФА. Это технологическая картина мира, которая не отменяет брокеров или рынок акций с их многовековой историей. Это как внедрение искусственного интеллекта: часть участников трансформируется.
Брокеры не исчезнут — они просто получат статус бирж или операторов обмена и будут предлагать своим клиентам тысячи цифровых активов. Кстати, готовясь к презентации, я нашёл интересный пример: девушка из России собрала все сайты производителей российской одежды на одном ресурсе в рамках импортозамещения. Оказалось, что таких производителей 619! Я знал только 3–4 компании. Это показывает творческий потенциал людей.
Токенизация может сыграть важную роль в таких проектах. Например, студент может вложиться в производство худи с уникальным дизайном и получить фиксированный доход или долю в бизнесе. Это технология будущего, которая трансформирует рынок.
Криптовалюта появилась как ответ на доминирование доллара (80% мирового торгового оборота приходится на доллар). Это была инициатива энтузиастов: блокчейн-платформы разрабатывают специалисты из России и Армении; Виталик Бутерин — советского происхождения.
Это технологическое развитие поможет всем нам адаптироваться к изменениям рынка.
Анипкин Максим, Банк Раунд
Хотел бы прокомментировать вопрос о номинальном держателе. Я не согласен с тем, что это «умирающее предложение» или «мертворождённое дитя», потому что Совкомбанк действительно стал первопроходцем в этом направлении. Однако он не единственный. Мы, например, буквально две недели назад прошли этот путь и выпустили ЦФА через номинального держателя.
По своему опыту могу сказать, что сложность этого инструмента заключается в необходимости координации нескольких сторон: требуется брокер, депозитарий и банк. Для того чтобы эти три сущности работали совместно, нужно приложить значительные усилия. Я думаю, что банки, АИСы и даже эмитенты со временем придут к тому, чтобы освоить этот процесс и сделать инструмент работающим. Однако это требует времени и усилий.
Номинальный держатель — это правильная для нашего рынка концепция, которая заработает через некоторое время.